Ночь триффидов - Страница 61

– Добрый день. Разрешите представиться. Меня зовут Райдер Чи. Это моя дочь Наоме и мои сыновья Айза и Тео. – Все это было произнесено с интонацией высокообразованного человека.

– А меня зовут Дэвид Мэйсен. – Я так вспотел, что на пластике шлема изнутри конденсировались капли влаги. – Вы не станете возражать, если я опущу руки?

– Разумеется, не буду, Дэвид Мэйсен. Прошу извинить, что мы повредили ваш карабин, но мы не могли допустить того, чтобы вы вначале выстрелили, а уж потом стали задавать вопросы. Немного придя в себя, я вежливо поинтересовался, чем могу быть полезен.

– Мы пришли сюда, чтобы в некотором роде оказать вам помощь, мистер Мэйсен, – улыбнулся Чи. – Ведь вы как-никак наши ближайшие соседи. Я поблагодарил его и попросил проследовать за мной в лагерь, где нашел Сэма, излагавшего Гэбриэлу поспешно составленный план дальнейших работ. Оказавшись в свободном от триффидов углу, я первым делом освободился от защитного костюма. Воздух был напоен дивными ароматами. Набрав полную грудь этого упоительного воздуха, я представил Сэму и Гэбриэлу наших гостей.

– Вы, как я понимаю, здешний вождь? – сказал Чи, обращаясь к Сэму, и его слова прозвучали скорее как утверждение. – Простите нас за вторжение в столь напряженное для вас время. Но, как мы понимаем, некоторые из ваших людей ранены.

– Да, это так, – резко бросил Сэм. – Вам, видимо, известно, что несколько дней назад нам пришлось пережить некоторые неприятности.

– Да, мы видели сражение, – сказал старик и негромко подозвал детей. Те быстро сняли заплечные мешки и сложили их на землю. – Мы обсудили вашу беду,

– продолжил он, – и решили, что после таких разрушений вы можете испытывать острую нехватку медикаментов. В связи с этим мы доставили вам стерильные перевязочные средства, антисептики, мыло и пенициллин.

– Пенициллин?

– Да. Но только в форме таблеток, шприцев у нас нет. Кроме того, мы принесли кое-какие обезболивающие. Сэм был заметно тронут и от избытка внезапно нахлынувших чувств некоторое время не мог произнести ни слова.

– Но… – наконец пробормотал он и, собравшись, тут же продолжил: – Миллион благодарностей. Вы не представляете, что это для нас значит. Мы исчерпали запасы пакетов первой помощи, а все медикаменты сгорели вместе с госпиталем. – Он с энтузиазмом потряс руки всем четверым. – Тысячи и тысячи благодарностей. Я готов повторять эти слова снова и снова, до тех пор, пока они совсем не износятся… Вы спасли сегодня немало жизней. Впрочем, это вы и без меня знаете. Бог мой! Я готов еще раз повторить, что наша благодарность безгранична. Я так счастлив, что вы нас навестили…

– Мы ваши соседи. И мы увидели, что вы нуждаетесь в помощи. – Чи повторил Сэму слова, которые уже сказал мне.

– Вы поступили по-христиански… Если вы ничего не имеете против этой фразы… Но что со мной? Умоляю вас извинить меня за дурные манеры! Присядьте, пожалуйста… Да… да. На эти сиденья, снятые с вездеходов. Никакого протокола. Как вы понимаете, в силу обстоятельств мы вынуждены… Вы должны выпить с нами кофе. Кроме того, у нас есть свежий хлеб. Печи хлебопекарни, по счастью, уцелели. Благодарю Небо за эти маленькие чудеса.

– Кофе – это прекрасно, – светски произнес Чи. – Я с удовольствием его выпью, но, если возможно, я предпочел бы чай.

– Чай. Скажи, Гэбриэл, у нас есть чай? Не думаю… впрочем, простите… Не банку ли чая я видел в вездеходе, на котором сюда прибыл?

– Хорошо, – улыбнулся Гэбриэл, – я командирую кое-кого за чаем. – Он перекинулся парой слов с юношей-индейцем, и тот, весело кивнув, куда-то двинулся. – Кофе и чай скоро прибудут, – сказал гигант, – а медики тем временем подыщут подходящее место для лекарств и перевязочных материалов. – Он кивнул в сторону вещмешков. Мы с Гэбриэлем устроились рядом с уже сидевшими Сэмом и стариком индейцем. Старик, не скрывая печали, долго разглядывал из-под тяжелых век следы разгрома.

– Неужели не было способа разрешить ваши разногласия мирным путем? – наконец спросил он.

– Наступит день, когда мы попытаемся что-то предпринять в этом направлении, – печально вздохнул Сэм. – Но пока противная сторона не склонна вступать с нами в переговоры.

– А вы, видимо, владеете высокими технологиями, если способны производить лекарства, – вступил в беседу Гэбриэл.

– Да, мы производим их в небольших количествах, чего, впрочем, вполне достаточно, чтобы удовлетворить наши насущные потребности. А… – понимающе улыбнулся Чи, – вас интересуют не столько лекарства, сколько наши технические возможности. Таким образом вы пытаетесь выудить из меня информацию.

– Вы правы, – кивнул Сэм. – Вы вызываете у нас любопытство. Страшное любопытство. Наша любознательность нисколько не встревожила Чи.

– И это вполне естественно, – сказал он. – Что же… Я выходец из племени алгонкинов. Первоначально обучался медицине, а затем, прослушав блестящую лекцию швейцарского психолога, переключился на психиатрию. Несколько месяцев я состоял с ним в переписке, а потом он пригласил меня и еще нескольких столь же юных учеников поработать в его доме в Базеле. В Швейцарии я провел целую зиму. Это был период вдохновения. – Постойте-постойте! – Гэбриэл удивленно вскинул брови. – Швейцарский психолог… Ведь вы говорите о Карле Густаве Юнге, верно?

– Ну конечно, о нем. Он в то время был увлечен изучением снов аборигенов, как нас тогда называли. Я, естественно, попал в ту же категорию. Однако от него я получил сведений гораздо больше, чем он от меня. Во всяком случае, так мне кажется. В апреле месяце тридцать лет назад я навестил резервацию своих соплеменников, где мне сказали, что у нашего старого и склонного к припадкам шамана поехала крыша. Это, казалось, нашло полное подтверждение в начале мая, когда старец вдруг объявил о приходе Судного дня и принялся загонять всех жителей поселения в заброшенные серебряные копи. Большая часть соплеменников – и я в том числе – послушались старика и провели в подземелье три дня и три ночи. Все это время безумец выкладывал на полу из цветной глины и зерен пшеницы какие-то знаки и твердил, что изображение предвещает катастрофу и что мы должны оставаться под землей до тех пор, пока не минует опасность. И знаете, я ему поверил. И поверить меня заставили вовсе не древние предрассудки моего племени, а фраза, которую, сидя за обеденным столом, любил повторять Юнг. Этот мудрый человек постоянно цитировал Гете: “События еще до своего прихода бросают тень перед собой”. Как мне кажется, перед приходом Ослепления животные стали вести себя крайне необычно. Ими овладело какое-то странное беспокойство. Коровы затоптали насмерть нескольких пастухов. Некоторые птицы, несмотря на период гнездования, сбились в стаи и отправились в перелет. Была весна, но рыба ушла в глубину, как зимой. – Чи поднял руки, широко расставив пальцы. – Шаман был прав. Наступил Судный день. Наступил в той форме, с которой вы теперь хорошо знакомы. В роковую ночь три десятилетия назад в небе появились зеленые огни. Об этом нам сообщили двое юношей, легкомысленно пренебрегших предостережениями шамана и вышедших взглянуть в ночные небеса. К утру они ослепли. Однако из трехсот мужчин, женщин и детей нашего племени двести восемьдесят сумели избежать проклятия Ослепления.