Ночь триффидов - Страница 62

– Ваш народ, судя по всему, процветал и после этого, – заметил Сэм. – У вас прекрасная семья.

– Вы говорите о моих детях? А знаете, что у этой троицы есть племянники и племянницы, которые значительно старше их?

– Поздравляю! Итак, вы вернулись к исконному образу жизни вашего племени?

– Во всяком случае, частично. После того как пришли бледнолицые, мы не только потеряли наши земли, но и утратили большую часть древних обычаев. Тысячи лет мы верили в то, что являемся хранителями солнца. Мы считали, что дневное светило дарит свет и тепло остальному человечеству только благодаря нашим ритуалам. Мы были страшно горды тем, что боги возложили на нас столь высокую ответственность. Миссионеры ухитрились избавить нас от прежних иллюзий, сумев одновременно внушить новые. В лучшем случае наш народ испытал разочарование… Однако многими овладела депрессия, граничащая с психозом. Понимаете, мы в массе своей утратили волю к жизни. Но после прихода Ослепления мы вдруг увидели, что способны вернуть прежние ценности. И хотя нам не удалось заключить в свои объятия старых богов, мы смогли сотворить их на основе учения Юнга. Мы создали новую, более сильную веру, базирующуюся не на догме, а на духовности. – Старик посмотрел на нас из-под набрякших век и продолжил: – Однако, боюсь, вам это неинтересно. Но вы должны понять, что мы живем в Новой эре. Ослепление навсегда покончило со Старым миром. Новая эра требует новой веры. Обратитесь к прошлому. Во все времена процветали лишь те общества, которые находили для себя новых богов и обращались в новую веру. Страны и культуры гибли, когда рушились основы их веры.

– Неужели вы хотите сказать, что мы должны обратиться к вашей религии? – мрачно спросил Гэбриэл. – Насильственное принуждение есть еще одна форма угнетения. – Почему бы и нет? Но не путайте Бога с верой. О них следует говорить по отдельности. Рассматривайте религию всего лишь как схему вашей жизни. Как своего рода свод законов, формирующих конституцию страны. Вернулся юный индеец с дымящимися кружками кофе и чая. Первым не выдержал Гэбриэл Дидс:

– Это все, конечно, крайне любопытно, но нас всех прежде всего интересует…

– Да. Я с самого начала знал, что нам не удастся избежать этой темы, – понимающе кивнул Чи. – Ведь вас интересует, как наши люди без ущерба для себя могут ходить среди триффидов. Не так ли?

– Да, это очень интересно, – ответил Сэм, сжимая в ладонях кружку кофе.

– Позвольте прежде всего прикоснуться к вашему лицу, – сказал Чи. Я кивнул, и он, ко всеобщему изумлению, дотронулся твердыми, как подошва, кончиками пальцев до моего подбородка. – Щетина, – произнес он и добавил: – А теперь, пожалуйста, прикоснитесь ко мне. Я сделал, как просил старый индеец.

– Чувствуете разницу? – улыбнулся он. – Кожа гладкая, как арбуз. – Вместо того чтобы прямо ответить на поставленный вопрос, он сказал: – Последний раз наш человек погиб от яда триффидов двадцать лет назад.

– А после этого?

– Некоторые из нас время от времени попадали под удар стрекала. Но смертельных исходов больше не было. И вот уже пятнадцать лет, как яд на нас не действует совсем, хотя физическую силу удара мы, естественно, чувствуем.

– Каким образом вы, по вашему мнению, приобрели иммунитет? – спросил Гэбриэл.

– Частично ответ дает только что увиденное. У вас на подбородке растет щетина, что для нас совершенно нехарактерно. Мне пятьдесят пять лет, и на моем лице вы не увидите ни одного волоска. Это хорошо иллюстрирует значительные биологические различия, существующие между американскими индейцами и другими американцами – выходцами из Европы и Азии. Не сомневаюсь, что вы с этими различиями знакомы. Взгляните на основные признаки нашей расы: прямые черные волосы, тяжелые веки, широкие скулы, красноватая кожа… – Он показал на свое лицо. – Посмотрите внимательнее, и вы обнаружите другие различия. Среди нас почти не встречаются мужчины с растительностью на лице, но зато множество индейцев имеют резцы лопатовидной формы. У нас нет людей с группой крови типа “В” и очень мало с группой крови типа “N”. Короче говоря, джентльмены, мать-природа сварила нашу кровь несколько иначе, чем вашу.

– Неужели это все объясняет? – Я был разочарован. – Неужели различия в крови или в наборе хромосом все так меняют?

– Возможно. Но Гэбриэл соображал быстрее, и его ум был, несомненно, острее моего.

– Но вы же сказали, что иммунитет вырабатывался постепенно, – сказал он. – Более двадцати лет назад ваши люди умирали от яда этих растений. А потом у них вдруг возник иммунитет. Странно…

– Верно, – согласился Чи. – Думаю, что латентные иммунные силы пробудились оттого, что люди стали есть триффидов. Помню, будучи молодым человеком, я частенько ел овощной салат, сдобренный кусочками шинкованного стрекала. Это блюдо было изобретено в нашей резервации из соображений экономии, а не как кулинарный изыск. – Из этого следует, что продолжительное употребление в пищу малых доз яда триффидов стимулирует иммунитет, – задумчиво пробормотал Гэбриэл, покручивая нижнюю губу между указательным и большим пальцами. – И вот теперь, имея возможность свободно передвигаться, вы получили перед всеми остальными громадное преимущество.

– И при этом весьма редкостное, – без тени угрозы добавил Чи. – Иногда, честно говоря, подобная возможность приносит нам огромное удовлетворение. Это был, надо признаться, не тот ответ, который мы от него ждали. Рядом с нами сидел человек, имеющий полноценную семью и принадлежащий к уверенному в себе, независимому и самодостаточному сообществу, скрепленному единой верой. Это были люди, не ставшие жертвой Великого Ослепления и не пострадавшие от вторжения триффидов. Катаклизм, случившийся три десятилетия назад, не обернулся для них катастрофой. Даже наоборот – этим людям он принес спасение. Когда индейцы ушли, мы вернулись к своим трудам. Я принялся оттаскивать в сторону обломки изгороди, и к вечеру все было готово к установке новой сетки. Вконец обессиленный, я залез под одеяло за барьером из вездеходов. Часовой негромко наигрывал на гитаре печальные, услаждающие слух блюзы. Пребывая между сном и явью, я мысленно возвращался к нашей беседе с Чи. И снова видел его мудрые глаза под тяжелыми веками, вспоминал, как он говорил о биологических различиях в составе крови, обеспечивающих им иммунитет от яда триффидов. Я представлял себе, как он и его дети спокойно шагают через заросли смертельно ядовитых растений. И в этот момент на меня вдруг нашло почти библейское озарение. Это было как вспышка молнии. Я отбросил одеяло и сел, повторяя: “Кристина… Кристина…” Кристина бегала среди триффидов. Я видел это собственными глазами. Она тоже имеет иммунитет против яда. Но будь я проклят, если в ее жилах течет хотя бы капля индейской крови…