Ночь триффидов - Страница 51

– Этот молодой джентльмен прикончил все до капли. – Похоже, вы не страдаете отсутствием аппетита, мистер Мэйсен. Впрочем, удивляться не приходится, ведь мы заставили вас поголодать. – Сколько…

– Сколько времени вы были в отключке? Двое суток. Возьмите мой пирог. Это самое малое, что я могу для вас сделать. Пока мы ели, неясная мысль, которая две недели ютилась где-то в подсознании, наконец оформилась и вырвалась наружу.

– Мистер Даймс…

– Просто Сэм, если не возражаете, – оборвал он меня ухмыляясь от уха до уха, протянул через стол руку. – Счастлив познакомиться… о, я совсем забыл, что вы – принципиальный противник рукопожатия, – добавил он, забавно подняв бровь.

– Сэм… – Я потряс его ладонь с улыбкой, призванной сказать: “О'кей, твоя взяла!” – В таком случае, Сэм, забудьте свое “мистер Мэйсен”. Меня зовут Дэвид.

– Будет сделано, Дэвид. Итак, что же вы хотели мне сообщить?

– По-моему, ваши алгонкины не столь уникальны.

– Не может быть!

– Кажется, я уже встречал человека, обладающего иммунитетом к яду.

– Расскажите подробнее. Пока Сэм расправлялся с огромным куском яблочного пирога, я поведал ему о вынужденной посадке на плавающем острове, о гибели метеоролога и о встрече с юной дикаркой Кристиной Скофилд. Он слушал молча, и у меня создалось впечатление, что парень увлечен яблочным пирогом, а вовсе не моим рассказом.

– Что скажете? – спросил я, когда он заглатывал оставшуюся от пирога корочку.

– Айрин! – крикнул Сэм. – У тебя не осталось еще кусочка твоего славного яблочного пирога? На какой-то миг мне показалось, что он меня даже не слышал. Но я ошибся. Повернувшись ко мне, Сэм очень серьезно произнес:

– Да, Кристина Скофилд. Вы правы. Яд триффидов на нее не действует.

– Похоже, вам известно очень многое из того, что происходит в Нью-Йорке?

– Хорошая информация стоит десятка канонерок. Вы согласны? – сказал он, пока внушительного вида дама водружала на его тарелку очередной кусок пирога. – Спасибо, Айрин. Выглядит просто прекрасно. – Похоже, аппетит Сэма несколько приутих. – Боюсь, Дэвид, что вашу Кристину ожидает отнюдь не розовое будущее.

– Почему вы так думаете?

– Согласно нашей самой свежей информации, Торренс приказал приступить к операции под кодовым названием “Лавина”. – Сэм отодвинул тарелку с пирогом.

– Вам известно, что женщины появляются на свет с парой яичников? Каждый из яичников содержит тысячи яйцеклеток. И каждая из этих яйцеклеток, будучи оплодотворенной, потенциально способна развиться в человеческое существо.

– Продолжайте.

– Обслуживающие Торренса медики разработали препарат, обеспечивающий появление многочисленных близнецов. Вам также известно, что Торренс хочет устроить демографический взрыв, чтобы оказавшиеся в стесненных обстоятельствах люди всей своей массой обрушились на триффидов. Вначале на Лонг-Айленде и в Нью-Джерси, а затем и в других районах бывших Соединенных Штатов. Он до сих пор посылает отряды в другие поселения с приказом похищать там всех женщин и детей. – Он отпил кофе и продолжил: – Теперь вы догадываетесь, какая мысль его осенила, когда Кристина оказалась у него в руках? Миллионы таких, как она, могут спокойно отправляться в глубину материка, закладывая основы империи Торренса. – Давайте без экивоков. Вы хотите сказать, что хирурги Торренса намерены удалить у Кристины яичники, оплодотворить ее яйцеклетки и внедрить эмбрионы в матки других женщин. Так?

– Именно. Операция “Лавина” будет проведена в колоссальных масштабах. Каждая женщина, физически способная к деторождению, станет “хозяйкой” эмбриона Кристины. Подчеркиваю, каждая способная к деторождению женщина, независимо от возраста. Включая Керрис Бедеккер, если верить нашим источникам. А наши источники, как правило, весьма надежны. Короче, Кристина Скофилд станет “матерью” сотен тысяч детей. Торренс, естественно, лелеет надежду, что эти дети превратятся в становой хребет расы сверхлюдей, безразличных к действию триффидного яда. Это, в свою очередь, сделает его самым могущественным человеком на планете. – Сэм глубоко вздохнул и продолжил: – Кроме того, Кристину собираются препарировать, чтобы выявить причины происхождения ее естественного иммунитета. А это, как вы понимаете, означает гибель. Дэвид, Торренс – совершеннейший фанатик. – Каждое слово Сэм сопровождал ударом ладони по столу. – Он фанатичен до безумия. Теперь он знает, как добиться того, к чему он стремится всю жизнь. Он уже приказал, чтобы всех беременных женщин… одним словом, сделать так, чтобы они были готовы к приему яйцеклеток Кристины.

– Бог мой… Но это чудовищно! Если бы я знал, какая участь ждет здесь Кристину, я никогда не отправился бы в Нью-Йорк. Я бы… – Я замолчал, пытаясь в полной мере оценить всю бесчеловечность поступков Торренса. Теперь я понял, почему капитану парохода было приказано самым полным ходом возвращаться в Нью-Йорк. – Боже мой… – повторил я. – Не знаю, чем ей помочь. Бедная девочка… Она осталась одна в возрасте шести лет, она прошла сквозь ад. А теперь ей предстоит самое худшее! – С моего языка сорвалось грязное ругательство, за которым последовали слова: – Я готов задушить Торренса голыми руками.

– Торренса нам скорее всего не достать, но кое-что сделать мы, видимо, сможем, – спокойно произнес Сэм, глядя на меня своими голубыми глазами.

– Что?

– Нам известно, что Кристину поместят в госпиталь. До начала операции “Лавина” остается по меньшей мере четыре недели. Это то время, которое требуется для подготовки первой группы матерей. – Кивнув в сторону пирса, у которого стояла одна субмарина, он добавил: – Мы уже направили команду для ее захвата. Если все произойдет как надо, через неделю она окажется здесь, целая и невредимая.