Ночь триффидов - Страница 37

К оглавлению

37

Глава 16
РИТМЫ НОЧИ

Керрис предложила после ресторана заглянуть в бар, где играла живая музыка. Я ожидал, что мы проглотим там пару коктейлей под негромкие звуки приютившегося где-то в углу фортепьяно. Но ожидания не оправдались, и мне пришлось познакомиться с еще одной стороной местной культуры. В дальнем конце помещения на возвышении находился оркестр, состоящий из электрогитар и работающих через усилитель ударных инструментов. Шум они производили просто феноменальный. Как только я переступил порог, на меня обрушилась лавина звуков. На танцевальной площадке в бешеном ритме, не обращая ни на кого внимания, тряслись несколько человек. Керрис что-то прокричала мне в ухо. Кричала она, видимо, громко, поскольку моя барабанная перепонка едва не лопнула. Но слов я все-таки не разобрал. Широко ухмыляясь, я жестом показал, что ни черта не слышал. Она прокричала еще раз и теперь с такого близкого расстояния, что ее губы защекотали мне ухо. – Манхэттен-блюз! Я не знал, что это должно означать: название песни, наименование оркестра или манеру исполнения. Но эта громогласная музыка никого не могла оставить равнодушным. Ударные ритмично сотрясали воздух, а гитары выводили мелодию, имитируя рыдающий человеческий голос. В одном из гитаристов я, к своему величайшему изумлению, узнал Гэбриэла Дидса. Я словно зачарованный следил за танцорами. В помещении было жарко, как в топке, а многочисленные любители выпить, истекая потом, непроизвольно дергались в такт оглушительным ритмам. Музыка играла минут двадцать, и гитара Гэбриэла без пауз переходила от лирической мягкости звучания к тревожным воплям и вою, более всего напоминающим рев пролетающего над самой головой реактивного истребителя. Когда Гэбриэл играл, его взгляд был устремлен над нашими головами куда-то вдаль, словно стены бара распахнулись и перед ним открылись картины рая. Чем больше я вслушивался в звуки гитары, тем сильнее мне слышались пронизывающие музыку боль и тоска. Как только музыка умолкла, Керрис взяла меня за руку и подвела сквозь толпу к сцене. Гэбриэл, прислонив гитару к большому, как чайный буфет, усилителю, вытер полотенцем шею и смахнул капли пота со лба.

– Керрис, Дэвид, – улыбнулся он, заметив нас. – Вы успели хоть что-то услышать? Я сказал, что преклоняюсь перед музыкой и ее исполнением. И добавил, что ничего подобного мне раньше слышать не приходилось.

– Отлично, – сказал он, явно довольный. – Это лучший способ стряхнуть мусор, который накапливается за день сидения в офисе.

– Я знала, что найду тебя здесь, – сказала Керрис. – Мне очень хотелось, чтобы Дэвид услышал твою музыку. Мы немного поболтали об искусстве, потом разговор каким-то образом свернул на тему триффидов. Оказывается, Гэбриэл утром был на конференции, где обсуждались разного рода гипотезы (и фантастические предположения), включая гипотезу о происхождении сверхъестественной тьмы. – Наиболее убедительным, – сказал он, – мне показалось предположение, что снижение освещенности явилось следствием прохождения обломков кометы между Землей и Солнцем.

– Да, на снижение освещенности это явление, бесспорно, повлиять могло. Но вот уже месяц мы живем в сумраке, и если это обломки кометы, то мы должны скоро выйти из зоны их действия. Верно?

– Именно на это и надеются ученые. Освещенность постепенно возрастает. Так же как и температура. В последнее время среднесуточная температура увеличилась почти на полтора градуса.

– Итак, мы возвращаемся к обычному дневному свету?

– Но я на всякий случай держал бы пальцы крестом. Не думаю, что нам уже удалось выбраться из леса. Есть и еще кое-что. – Он обмотал полотенце вокруг шеи и продолжил: – Может быть, под влиянием темноты, а может быть, в силу иных, неизвестных нам причин триффиды в последнее время стали, если можно так выразиться, чересчур нервными. Говорят, что шум, который они производят, слышен через Ист-ривер. Они с такой силой колотят отростками по стволу, будто от этого зависит их жизнь.

– Если недостаток света убивает обычные растения, триффидам, видимо, тоже приходится несладко, – заметил я.

– И поделом, – с чувством произнесла Керрис. – Надеюсь, эти уроды все сдохнут!

– Нам известно, что недостаток тепла и света приводит их в коматозное состояние…

– Или же они переходят на усиленное питание.

– И это, в свою очередь, означает, что им требуется мясо, – мрачно добавил Гэбриэл, возвращая нас на землю.

– Боюсь, что семьдесят миллионов триффидов, которых мы имеем в качестве соседей, не ограничат свои аппетиты парой чизбургеров, – невесело улыбнулась Керрис. – Они настроены на пиршество.

– Именно. – Гэбриэл бросил взгляд на часы. – Мне пора, начинается очередной тур. Вы, ребята, еще здесь побудете?

– Побудем, если не прогонишь нас своим грохотом. Как только оркестр заиграл, счастливая толпа ринулась на танцплощадку и принялась самозабвенно топать и извиваться под оглушительную музыку. Казалось, у этих людей вообще нет никаких забот.

– Позвольте выразить вам благодарность за столь приятный вечер, – высокопарно начал я, когда мы зашагали в сторону отеля. – Однако…

– Что не так? – Керрис взглянула на меня с испугом.

– Я чувствую себя виноватым в том, что отнимаю у вас столько времени, навязывая вам свое общество…

– Виноваты в том, что навязываете?.. – эхом отозвалась она. – Для моего уха эти слова звучат уж очень по-английски. Как они переводятся на человеческий язык? “Ну, пока. Я позвоню вам как-нибудь позже” или: “Прощайте, надеюсь, что мы когда-нибудь встретимся”?

37