Ночь триффидов - Страница 28

– Должны были! – чуть ли не выкрикнул я, бросив полный ненависти взгляд на мостик. – Однако, похоже, планы изменились.

– Дэвид?!

– Сейчас я выскажу этому капитану Блаю*, или как его там, все, что о нем думаю!

* Капитан Блай командовал английским военным кораблем “Баунти”. Прославился своей жестокостью. Взбунтовавшийся экипаж высадил его в шлюпке в открытом море. – Примеч. пер.

Вне себя от ярости я взлетел на мостик.

– Доброе утро, мистер Мэйсен, – произнес капитан Шарпстоун, держа руки за спиной и глядя мимо меня. – Надеюсь, вам удалось выспаться? – Затем, повернувшись к стоящему за его спиной офицеру, скомандовал: – Скорость восемнадцать узлов, мистер Леман.

– Капитан Шарпстоун, – начал я, – что происходит?

– А происходит то, мистер Мэйсен, что мы идем с очень приличной скоростью. Больше ничего.

– Да, но не в том направлении.

– И в направлении я тоже не вижу никакой ошибки.

– Мы идем на запад?

– Скорее на северо-запад.

– Но почему? Ведь предполагалось, что вы доставите меня на остров Уайт.

– Планы изменились, сэр.

– Но к чему такая спешка? Разве нельзя было вначале забросить меня домой?

– Я получил приказ, мистер Мэйсен.

– Но мы были всего в каких-то двенадцати часах хода от острова. Почему бы…

– Когда ваш командир отдает приказ, мистер Мэйсен, вы ему повинуетесь, не так ли? Верховное командование приказало мне развернуться на хвосте и идти полным ходом домой. Я должен повиноваться. Неужели, сэр, вы считаете, что я похож на мятежника?

– Но вы могли бы связаться по радио с вашим начальством и объяснить положение. Если у вас недостаток топлива или пищевых припасов, то наша колония…

– Не знаю, мистер Мэйсен, может быть, у лиц вашей профессии принято задавать вопросы офицерам высшего звания, но у нас подобное поведение рассматривается как неповиновение, и посему оно для меня неприемлемо. – Взглянув на меня из-под своих внушительных бровей, он добавил: – Не сомневаюсь, что, как только появится возможность, будут приняты все меры, чтобы доставить вас к вашей семье целым и невредимым. А сейчас, с вашего позволения, мы идем курсом норд-вест.

– В Нью-Йорк? Вместо ответа он через стекла мостика вгляделся в горизонт. К моему рукаву прикоснулись чьи-то пальцы. Эта была Керрис. Кивком она показала, что мне следует оставить капитана в покое. Скрипя зубами, я отправился вниз в пассажирский салон, где, к своему стыду, высказал ей все, что думал о полученных капитаном приказах. Учитывая мое состояние, высказывания были хорошо сдобрены славным английским сленгом. Как бы вы поступили, узнав, что вместо дома вас везут в чужую страну? Подняли бы в одиночку мятеж? Едва ли. Тем не менее большую часть дня я расхаживал по палубе, злобно поглядывая на всех встречных. Керрис, Гэбриэл, Дек и девушка азиатского происхождения по имени Ким Со выражали мне сочувствие, но в то же время подтверждали, что капитан действительно получил приказ следовать домой. Капитан Шарпстоун, несмотря на свою суровость, оказался человеком слова. После ленча, состоявшего из ошеломляющих размеров бифштекса, мне предложили составить радиограмму в мой штаб. Ощущая сильную тоску по дому, я написал, что со мной все в порядке, что планы изменились и что я вернусь в ближайшем будущем. После этого мне оставалось только попытаться получить от путешествия максимум удовольствия. Вскоре я настолько привык к постоянному шуму машин, что вообще перестал его замечать. Мой первый день плавания закончился, когда кирпичного цвета солнце погрузилось в океан. Надев новые ботинки, я вместе с Керрис прогуливался по палубе. Однако мы не выдержали холода и вскоре скрылись в уютном и теплом пассажирском салоне. Гэбриэл сидел за столом и делал какие-то записи, Рори машинально перебирал струны банджо. Мы с Керрис почти час играли в карты, еще не зная, какой сюрприз нас ждет. В начале девятого в салон вошла Ким Со. Хитро улыбнувшись, она бросила взгляд через плечо. Я ожидал, что сейчас последует какая-то шутка, но, улыбнувшись еще шире, девушка провозгласила:

– Позвольте представить вам еще одного нашего гостя. С этими словами она повернулась и протянула кому-то руку – кому именно, мы пока не видели. Через порог робко переступила девушка лет пятнадцати. Широко улыбаясь, она обвела взглядом всех присутствующих. Увидела меня, вытянула указательный палец и со смехом воскликнула:

– Бум-бум! Бум-бум! Дикарка с острова изменилась настолько, что я с трудом ее узнал. Чисто помытого ребенка нарядили в новое платье, а похожие на темный одуванчик волосы были со вкусом пострижены. Столь неожиданная трансформация привела меня в восторг. Ким ободряюще кивнула девушке и, обратившись к нам, сказала:

– А теперь познакомьтесь с Кристиной. Некогда дикий ребенок погладил себя по щеке и пролепетал:

– Кис-тина. Кис-тина.

– Крис-тина, – медленно произнесла Ким и повторила: – Крис-тина.

– Кис-тина!

– Мы постепенно продвигаемся вперед, – с улыбкой сказала Ким. – Хотя и не так быстро, как хотелось бы. На то, чтобы завоевать доверие Кристины, Ким потратила сутки. Она рассказала, что девочка радостно встала под душ и охотно переоделась в новое платье. Ким считала, что в нежном возрасте Кристина воспитывалась в цивилизованном обществе. Умывание, чистка зубов и уход за волосами были ей вовсе не чужды. Теперь она вернулась к людям и принялась изучать мир с удвоенной энергией. Несколько часов подряд она осторожно прикасалась к картинам, мебели и одежде, пытаясь вспомнить, как что называется. Я испытывал чувство, похожее на гордость, наблюдая за тем, как Кристина бродит по салону и с детской непосредственностью изучает окружающий мир.