– Нет… нет! – Я успел остановить ее до того, как она бросила груз на пол. – Легонько и аккуратно, – произнес я с нервозной улыбкой. Показал на вьюк и добавил: – Бум! Бум! – В тот же миг мне пришлось пожалеть, что я заговорил на языке английских младенцев. Пламя, сверкнувшее во взоре Марни, ясно дало мне понять, что она вовсе не слабоумная. Интересно, какие слова она произнесла, что полиция отрезала у нее язык? Вторая копия Керрис наконец решила заговорить.
– Скажите, что в нас такого, что выбивает вас из седла? – спросила она голосом Керрис. Голос, правда, звучал очень слабо. Девушка, судя по хрупкому виду, была серьезно больна. Мне казалось, что при первом резком движении она просто рассыплется.
– Я… э… я… Вы просто очень похожи на одну мою знакомую. – Частичная утрата дара речи мешала мне вести связную беседу, но вид двух Керрис Бедеккер (пусть немного измененных) действительно выбивал меня из колеи.
– И это только потому, что мы дочери генерала Филдинга?
– Генерала Филдинга? – заикаясь, переспросил я, мгновенно забыв, что в последнее время называю генерала его подлинным именем – Торренс. Марни посмотрела на меня, а ее бритая сестрица продолжила:
– Ничего удивительного. У генерала Филдинга огромное число отпрысков.
– И они все похожи на… О… Я хочу сказать… Вы все похожи друг на друга?
– Некоторые из нас очень похожи.
– Вы слышали о Керрис Бедеккер?
– Нет. Почему я должна что-то о ней слышать?
– Она ваша точная копия, – сказал я, понимая, что все эти слова по меньшей мере неуместны. – Возможно, вы с ней двойняшки.
– Или тройняшки. Или даже две из четверни, – без тени удивления, как о чем– то вполне заурядном сказала девушка. – Вы увидите много людей с его лицом, – добавила она. – Особенно здесь.
– Вы здесь живете всю жизнь?
– Нет. На север от Параллели меня перевели, когда мне было двенадцать. Я училась в хорошей школе, и меня готовили к карьере в сфере управления. Но я заболела осложненным гриппом и так до конца и не оправилась. – Девушка едва заметно пожала плечами. – Я занимала драгоценное место в классе, потребляла слишком много хорошей пищи. Обучение и содержание калеки – роскошь, которую общество не может себе позволить. Так я и оказалась здесь. Я внимательно вгляделся в девушку. Деликатное телосложение. Почти прозрачная кожа. Сияющие глаза. В ней было нечто эфирное… но что именно, я сказать не мог. Сидящая рядом с ней сестра, напротив, казалась на редкость крепкой и, судя по сердитому взгляду, вполне земной.
– Простите, – сказал я, – мне давно следовало бы представиться. Меня зовут Дэвид Мэйсен, и причина моего появления здесь, насколько я понимаю, вам известна.
– “Мне давно следовало бы представиться…”, – повторила она со слабой улыбкой. – Бог мой… Я уже успела забыть, когда последний раз сталкивалась с подобной вежливостью. Добрый вечер, Дэвид Мэйсен. Меня зовут Ровена. А это Марни. Но с ней вы уже знакомы.
– Да.
– Марни была очень умной девочкой. Она устраивала собрания, на которых наши сверстники обсуждали политику отца. Полиция задержала ее для допроса. Узнав о родственных связях, они доложили о ней отцу. Тот приказал сделать так, чтобы она больше никогда не говорила. Кроме того, он велел им обращаться с ней как можно хуже. – Ровена провела пальцем по лицу, имитируя движение ножа. – Отец считает, что, если ты урод, тебя никто слушать не станет. Вот так вот Марни тоже оказалась здесь.
– Великий Боже! Значит, до того как Марни появилась здесь, вы не знали о ее существовании?
– Естественно, нет. Ведь я уже сказала вам, что здесь полным-полно таких, которые похожи друг на друга, как горошины из одного стручка. Если, конечно, кто-то не обеспечивает нас особыми приметами, – добавила она, взглянув на сестру.
– Но каким образом вы…
– Простите мне, Дэвид Мэйсен, мои дурные манеры. Но нам с сестрой пора спать. Марни кивнула.
– Нам завтра утром на работу, – пояснила Ровена.
– Работу? – изумился я, глядя на Ровену, у которой и без того душа едва держалась в теле.
– Если мы не будем работать, то перестанем есть. – Она пожала плечами и забралась под одеяло. Марни вскарабкалась на среднюю койку. Не отрывая головы от подушки, Ровена пробормотала:
– Чувствуйте себя как дома, Дэвид. Забирайтесь под крышу. Постель вовсе не грязная.
– Но… Но человек, который нас привел, сказал, что сюда принесут еду.
– Он говорил о завтраке, – едва заметно улыбнулась Ровена.
– Ах вот оно что… Чувствуя себя несколько неловко, я снял сапоги, куртку и вскарабкался на верхнюю койку. Койка оказалась узкой, матрас – худосочным, но я старался лежать тихо, чтобы не тревожить девушек. Ровена выглядела так плохо, что одной ночи сна ей явно было недостаточно. Прежде чем погрузиться в сон, я решил предложить Сэму Даймсу (не предложить, а потребовать, черт возьми!), чтобы он тайно доставил сюда медикаменты. В них здесь явно была острая необходимость. Но, как выяснилось утром, сделать этого я не смог.
– Простите, но я ничего не могу понять, – ошеломленно произнес я. – Вчера вечером здесь был Сэм Даймс и с ним еще десять человек. Где они?
– Ничего не знаю, – пожал плечами наш вчерашний проводник.
– И Сэм ничего не сказал?
– Сказал только, что уходит. – Немного помолчав, он добавил, как мне показалось – недовольно: – Он нашел себе другого проводника. Да, кстати, Сэм Даймс просил передать вам вот это. С этими словами отставной проводник извлек из кармана листок бумаги. Страшно злясь на весь мир, я отнес бумагу в свою комнату и под бормотание перегонного куба познакомился с ее содержанием. Я проснулся, когда обе девушки уже готовились уходить на работу. Перед уходом они выпили по полной чашке жидкости, которую нацедили вчера из змеевиков. Лишь после того, как они ушли, я обнаружил, что Сэм и все остальные мои спутники куда-то исчезли. Записка гласила: