– Все в порядке. Пленные опасности не представляют. В ряду черных мундиров прямо передо мной образовалась брешь, и из этой бреши шагнул весьма рослый человек. Я снова увидел волевой подбородок, решительное лицо и два разноцветных глаза: один зеленый, другой желтый. Босс, казалось, был страшно собой доволен. Торренс внимательно вглядывался в мое лицо с таким видом, словно перед ним не рядовой пленник, а античное сокровище, за которым он долго и безуспешно охотился.
– Да, – произнес он после довольно продолжительного созерцания, – вы поразительно похожи на папеньку, Мэйсен. Довольно скоро я смогу вернуть Биллу Мэйсену должок вот за это. – Он показал на свой напоминающий яичный желток глаз. – Поверьте, – улыбнулся Торренс, – я возвращу вашему семейству долг с процентами. Как поживает ваша матушка Джозелла Плэйтон? Я лишь крепче сжал губы.
– Впрочем, теперь ее, видимо, зовут Джозелла Мэйсен, верно? – Он снова улыбнулся и, приблизив свое лицо ко мне так близко, что его желтый глаз оказался напротив моих, продолжил: – Я с нетерпением жду нашей встречи. Знаете, что только что пришло мне в голову? Ведь Джозелла еще не очень стара? Впрочем, полагаю, она уже не так молода, чтобы зачать естественным способом. Однако почему бы ей не выступить в качестве “хозяйки” для одной из яйцеклеток Кристины? Не дожидаясь ответа, Торренс с явным самодовольством обратил свое внимание на другую часть добычи. Откровенно говоря, у него имелись все основания гордиться собой. Во-первых, он ухитрился с помощью морского пехотинца выманить нас в вестибюль. Во-вторых, его люди проявили величайшее мастерство, прикрепив динамит к потолку так, что взрыв не убивал, а всего лишь оглушал врага. Нельзя было, конечно, исключать, что мы получим более серьезные ранения, но Торренс сознательно пошел на риск. Он рассчитывал на то, что находящиеся в теле Кристины яйцеклетки в любом случае не пострадают, а его хирурги смогут их очень быстро извлечь. Успех Торренса, по правде говоря, меня не очень удивил, поскольку отец утверждал, что этот тип обладал незаурядными организаторскими способностями, хотя и применял их всегда во зло. С тех пор Торренс, видимо, еще больше развил свои таланты. Ему не только удалась операция по захвату меня и Кристины, он преуспел и в очистке города от триффидов. За ночь он поднял на ноги все истребительные отряды, и я видел через окно, как бронированные бульдозеры сгребают то, что осталось от гигантских растений-убийц. Сгребали они в основном золу и уголья, и я без труда представил, какое море огня бушевало ночью на улицах Нью-Йорка. Торренсу удалось – правда, не без труда, – справиться с вторжением как людей, так и триффидов. Манхэттен снова оказался под его железной пятой. Одноглазый негодяй задержался, чтобы получше рассмотреть своих дочерей. Первым делом он изучил Марни, уделив особое внимание шраму на ее лице, а затем обратил внимание на Керрис.
– Знаете, – сказал он, – я полагаю, вы и в самом деле однояйцевые близнецы. Правда, теперь вы не во всем похожи друг на друга. Мастерфилд! – бросил он через плечо.
– Слушаю, сэр.
– Я желаю, чтобы Керрис Бедеккер снова стала точной копией своей сестренки. После этого отправьте ее в Центр зачатия.
– Слушаюсь, сэр, – с нескрываемым удовольствием произнес Рори Мастерфилд.
– А как поступить с остальными, сэр?
– Дэвид Мэйсен играет важную роль в моих стратегических замыслах, касающихся острова Уайт. – А остальные… – Он небрежно махнул рукой. – Остальных ждет длительная и не очень приятная карьера в угольных копях. Боюсь, правда, что на продвижение по службе им рассчитывать не придется. Но самое главное в данный момент – это… Марни вырвалась из рук держащего ее стражника и, с воплем ринувшись на нашего мучителя, вцепилась ногтями ему в лицо. Торренс отступил, но на его лице остались глубокие царапины. Прежде чем ее пальцы успели дотянуться до здорового глаза, два гвардейца повисли у нее на руках и потащили назад. Громко крича, Марни обратила всю свою ярость на них. Одним быстрым движением Торренс выхватил скрытый под пиджаком пистолет и выстрелил. Марни прижала руку к груди. Ее лицо исказилось болью, и она медленно опустилась на пол. Мгновение – и она замерла внизу у наших ног. Я сжал кулаки, взвешивая шансы на хотя бы единственный полновесный удар по этой гнусной роже. Однако Торренс решил больше не рисковать.
– Наденьте на них наручники! – злобно приказал он, прикоснувшись к поцарапанной щеке. – А это, – он посмотрел на тело Марни, – сожгите немедленно. Пистолет он предусмотрительно не выпускал из руки. Гвардейцы уже начали пристегивать браслет к моему запястью, когда с улицы послышался шум. На миг мне показалось, что это сигнал о возвращении триффидов. Но, прислушавшись, я понял, что это не крики тревоги. Скорее – глухое гудение множества голосов. Торренс злобно глянул зеленым глазом на входные двери. Я посмотрел туда же
– и увидел в дверях шеренгу вооруженных винтовками полицейских. Копы почему– то с явным смущением поглядывали друг на друга. Затем по неизвестной мне причине они вдруг расступились. Меня разобрало любопытство, и я, поднявшись на цыпочки, взглянул через голову стоявшего передо мной гвардейца. С улицы доносился невнятный говор множества голосов. Все гвардейцы, забыв о пленниках, тоже смотрели на дверь. Полицейские расступились еще шире, и я, не веря своим глазам, увидел весьма странную толпу, входящую в Эмпайр-Стейтс-Билдинг. Это были слепцы. Двигались они уверенно, громко постукивая белыми тростями по мраморному полу. Их было так много, что звук ударов заглушал все остальные шумы в вестибюле.